Интервью Дамиры Ильдаровны газете «Теоретикон» Сахалинского колледжа искусств в октябре 2016 года

Дамира Шайхутдинова: У нас в семье – и у мамы, и у папы – природные музыкальные способности, безупречное чувство ритма, хороший голос. Мама и папа любили петь, а мама еще играла на мандолине, поэтому моим первым инструментом стала мандолина, на которой я подбирала татарские народные песни и танцевальные мелодии. В 50-е годы поступить в музыкальную школу было непросто, детей отбирали по конкурсу. Инструмент фортепиано стоил 550 рублей – эта сумма была неподъемной (в среднем, зарплата была 90-120 рублей), поэтому целых два года родители выплачивали кредит. В обеих школах я училась легко, домашние задания делала только письменные, а устные никогда не готовила – обходилась тем, что запоминала объяснение учителя и могла пересказать. Во времена моего детства учеба в школе была удовольствием, детство было настоящим – наполненным играми и беганием на улице, зимой – катанием на лыжах и коньках, летом – купанием в реке, плаванием на лодке… В музыкальной школе мне легче всего давалось сольфеджио, даже нелюбимый всеми диктант я писала с удовольствием – несмотря на то что весь класс «гудел» как пчелиный рой, мне нравилось напевать под нос мелодию и такт за тактом выстраивать ее. По сути, ученик таким образом самостоятельно постигал премудрости написания диктанта. Многие вещи я усвоила уже в училище, например, количество тонов в интервалах, ключевые знаки в тональностях. Только в училище научилась писать диктанты – опираясь на внутренний слух, при полной тишине.
Вероника Кунцевич: Как Вы пришли к такой необходимости – фактически в корне изменить многие параметры обучения? Каковы Ваши педагогические принципы?
Д.Ш.: Все мои детские впечатления, которые я вынесла из учебы в музыкальной школе, все те трудности, которые я позже испытывала, обучаясь на теоретическом отделении музыкального училища, послужили основой для формирования нового метода. Мне, с одной стороны, повезло в том, что со второго курса училища основные предметы, такие как гармония, сольфеджио, анализ, у нас преподавали молодые выпускники Московской консерватории им.П.И.Чайковского, а также института им.Гнесиных, приглашенные для работы в только что открывшийся в Уфе институт искусств. От их требований порой «трещали» мозги, потому что приходилось очень много заниматься. Режим подготовки к занятиям был такой: с шести утра до начала занятий, а после лекций с 17.00 до 22.00. Приходила в общежитие и в буквальном смысле валилась с ног. Однако надо сказать, что учеба в институте (на историко-теоретико-композиторском факультете консерватории) по этим предметам была уже не такой трудной, груз тяжести пришелся в основном на училищные годы. Я всегда думала, размышляла о том, почему постижение такого прекрасного искусства как музыка дается изнурительным трудом? Почему теоретические предметы, призванные раскрывать законы музыки, зачастую нелюбимы и непонятны? Ведь не должно же быть так, что освоить их можно только «пятой точкой»! Поэтому возникало противоречие. Еще будучи студенткой понимала, что задача школы, в первую очередь, состоит в пробуждении интереса к музыкальному обучению, а не в оторванном от музыки «строительстве» огромного числа элементов и напичкивании правилами.
В.К.: То есть, будучи еще студенткой училища, Вы были способны самостоятельно придумать новые подходы, чтобы облегчить усвоение теоретического материала?
Д.Ш.: Я уже говорила о том, что количество тонов в интервалах и ключевые знаки в тональностях я усвоила только в училище. А ведь эти знания являются основополагающими в музыкальной теории, без них в дальнейшем невозможно разобраться ни в аккордах, ни в ладовых связях. Значит, если их преподносить в доступной форме, то, во-первых, можно намного ускорить профессиональное прозрение учеников ДМШ, а во-вторых, на сто восемьдесят градусов изменить эмоциональное отношение к теоретическим предметам с негативного на позитивное. Оказывается, объяснить детям интервалы и те же тональности можно просто играя белыми и черными клавишами! Когда человек выявляет проблему и ставит задачу, то высший разум помогает ему находить возможности для ее решения, открывает информационные каналы, кроме того, на этом пути начинают встречаться уникальные личности. Вот, например, в Ханты-Мансийске на международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Д.Б.Кабалевского, я познакомилась с Михаилом Казиником – ведущим экспертом Нобелевского концерта, доктором искусствоведения, культурологом с мировым именем. В беседах с ним мы много говорили о музыкальном воспитании, об умении общаться с детьми, понимать особенности их восприятия и психики. В частности, он рассказывал о том, что в Швеции, где он живет, педагог музыки обучает ученика сразу всему – и инструменту, и теории, и музлитературе. Другими словами, педагог берет на себя ответственность не только за начальную музыкальную подготовку, но и за поступление ученика в музыкальный колледж. В этом случае он работает на свой авторитет, ибо все последующие ученики приходят к нему по рекомендации от предыдущих. В то время я работала над учебником «Краткий курс элементарной теории музыки», а Михаил Семенович, ознакомившись с ним, написал короткое напутствие, в котором есть такие слова – «эта книга написана подлинным знатоком».
В.К.: Позвольте мне с ним согласиться. В Вас определенно есть дар бесконечного поиска. Сегодняшние студенты, поступающие в колледж после музыкальной школы, испытывают те же затруднения, так как теоретический блок остается камнем преткновения.
Д.Ш.: Что греха таить, теоретическое образование не намного продвинулось вперед, хотя со времени моего школьного обучения прошло уже много лет. Правда, следует отметить, появились новые разработки, нотные отделы книжных магазинов изобилуют большим количеством учебных пособий по сольфеджио и теории музыки. Ошибкой нынешней системы музыкально-теоретического образования является то, что новое содержание втискивается в старые рамки. Другими словами, устарела сама программа по предмету сольфеджио для ДМШ, которая почти без изменений переиздается с 1972 года. Пристальный анализ этой программы показал, что она составлена сквозь призму представлений взрослого человека о мыслительных способностях младших школьников.
В.К.: Вы являетесь автором совершенно нового подхода к образовательному процессу. Расскажите, пожалуйста, подробнее, что это за система, благодаря которой становится возможным воспитывать полноценную и творческую личность?
Д.Ш.: Видите ли, то, что взрослому человеку кажется простым и доступным, на деле оказывается непонятным для ребенка. Приведу пример. В первом классе даются четыре тональности – до мажор, соль мажор, фа мажор и ре мажор. Казалось бы, нет ничего трудного в том, чтобы запомнить две тональности с одним ключевым знаком и одну – с двумя знаками. Почему же на деле ученики вплоть до четвертого класса путаются в ключевых знаках этих тональностей, а желанным остается лишь до мажор? Дело в том, что младшие школьники довольно хорошо мыслят наглядными образами, еще не обладая в достаточной степени отвлеченным (абстрактным) мышлением. В детском возрасте психические процессы напрямую зависят от степени включенности в ту или иную деятельность, а для детей это прежде всего моторная деятельность – моторная, значит, двигательная. Поэтому основой нового подхода, который называется проблемно-модульное обучение, является следующая идея: ученик должен учиться сам, а учитель осуществляет мотивационное управление – это поиск, исследование коллективное и в то же время индивидуальное. Исследование выполняется на клавиатуре фортепиано, пластины с изображением которой размещены на каждом ученическом столе в натуральную величину (семь октав). Я уже говорила, что, манипулируя черными и белыми клавишами, ученики сами выявляют количество тонов в интервалах, запоминают расположение мажорных и бемольных тональностей, устанавливают структуру аккордов. Такая опора помогает ориентироваться в музыкальном пространстве, обеспечивает возможность актуализировать знания, служит поддержкой и в то же время подсказкой. На такие уроки дети идут с удовольствием еще и по той причине, что мы исключили традиционные опросы и проверки домашних заданий. В результате к моменту окончания музыкальной школы формируется уверенная в своих силах личность ученика, который способен находить необходимые решения учебных задач.
В.К.: Можно ли веру в себя назвать Вашей жизненной установкой?
Д.Ш.: Да. Благодаря вере в себя можно многого достичь. Вера в себя помогает преодолевать трудности, заставляет двигаться вперед и совершенствоваться. Границ у познания нет, дойдя до цели, человек обнаруживает, что горизонт знаний стал еще шире. Скажите, можно ли дойти до горизонта? Горизонт постоянно отодвигается, до него не дойти. Вера в себя начинается с уважения, чтобы уважать себя нужно постоянно что-то преодолевать, например, лень, нежелание встать рано, сделать утреннюю зарядку, составить конспект, пойти на лекцию и т.д. Наш день, да и вся жизнь, состоит из бесконечных преодолений каких-либо нежеланий. В этой борьбе с самим собой формируется личность, складывается определенный жизненный порядок, появляется уважение и вера в себя. Так что этот процесс весьма трудоемкий. Но и благодарный, потому что перед таким человеком начинают открываться различные двери, становятся доступными новые рубежи.
В.К.: Вы впервые на Сахалине. Как Вы решились на столь дальнюю поездку?
Д.Ш.: Когда мне представилась возможность побывать на Сахалине, я отнеслась к этому как к путешествию на «край земли». Мне было интересно повстречаться с людьми, увидеть природу, сопки, море. Конечно, трудный перелет и большая разница во времени были ощутимы, но впечатления превзошли все трудности. Мне было приятно поработать здесь.
В.К.: Какое впечатление о слушателях у Вас сложилось в процессе работы?
Д.Ш.: Надо отметить, аудитория слушателей очень интеллектуальная – это преподаватели колледжа, имеющие большой опыт работы, научную степень; а также преподаватели-теоретики из школ Сахалинской области, среди которых и молодые специалисты, недавно окончившие вузы, и опытные стажисты, являющиеся составителями авторских программ и пособий. Такую аудиторию непросто завоевать и чем-то удивить (улыбается). Вместе с тем, буквально с первых минут я почувствовала отдачу, увидела доброжелательные лица, интерес в глазах. Все вновь почувствовали себя учениками – и шагали, и хлопали, и импровизировали.
В.К.: Выходит, для Вас не имеет значение с кем работать – со взрослыми или детьми?
Д.Ш.: Практически да. Все мы вышли из детства, и каждый взрослый в душе немного ребенок. Это ощущаешь тогда, когда те или иные положения находят отклик в душе, когда взрослые признаются в том, что тот или иной элемент они объясняли так же, когда радуются тому, что открыли для себя что-то новое… Что касается детей, то нынешнее подрастающее поколение радикально отличается от прежнего двадцати-тридцатилетней давности. Эпоха Водолея, в которую мы вступили, наложила свой отпечаток и на молодое поколение – оно отличается смелостью, самодостаточностью, верой в самих себя. Поэтому и методы обучения, и в целом подходы к образованию должны соответствовать духу нового времени.